Поначалу, когда меня оцепили с остальным провинциальным сбродом, я подумала, что это совершенно блядь неприемлемо. Мне же надо везде ездить, устанавливать «связи», продавать информацию, добывать информацию... К тому же обитатели этого города были мне не по душе. Подтуповатые, медлительные. Большинство из них исходило слюнями, стоило им просто увидеть меня в обтягивающем платье. А ведь это я еще не старалась. По телефону я пару раз даже называла их аборигенами и мартышками.
Но масштаб происшествия и то, какие обороты принимало это дело, заставило меня посмотреть по-другому на развитие ситуации. В конце концов, для многих я была единственным источником «с этой стороны» и упускать такую возможность разжиться — мне было недосуг. Однако для того, чтобы торговать информацией, необходима какая-то ключевая персона, которая хорошо осведомлена о том, что происходит. Благо, довольно быстро выяснились «обстоятельства на местах», и я познакомилась с одним из главных ученых-экспертов. Которые сейчас в спешке пытались справиться с последствиями начавшейся эпидемии. Мне на эпидемию было глубоко наплевать. Если честно, я видела в этом событии какую-то логичную компенсацию всему, что делают люди друг с другом и природой. «Так вам и надо, ублюдки», — каждый раз сквозило в сознании.
Но работа есть работа. Пару недель я обхаживала этого простофилю. Восхищалась результатами его работы, обещала, что вот теперь то он наверняка окажется на самом верху карьерной лестницы, сосала ему, трахалась с ним. Успешно делала вид, что он мне не омерзителен, и я получаю удовольствие от его крошечного члена.
И в итоге — вот оно. Он зовет меня к себе на работу, чтобы показать плод всех его стараний. Если честно, к какому-то времени мне уже думалось, что оно того не стоит, но заходя в лабораторию я почему-то была уверена, что все антиблевотные пастилки окупятся.

— Смотри, милая, а это мой кабинет. Отсюда я наблюдаю за всеми экспериментами над инфицированными животными.

— Ого! Это так интересно. А расскажи мне об этом поподробнее, пожалуйста. Кстати. Я принесла тебе твои любимые спагетти аматричана. Они в герметичном боксе, их можно доставать тут?

Я знала, что с едой точно ничего не произойдет, но играть дурочку было просто необходимо. И он, конечно, повелся. Расплылся в довольной улыбке и прикоснулся к моей щеке. Я пожалела, что не взяла антирвотное с собой. Когда он наконец убрал руку, я достала контейнер со спагетти из сумки, а заодно незаметно включила скрытую камеру.

— Ну так что, расскажешь, чем вы тут занимаетесь? — он уже торопливо раскрывал спагетти и доставал приборы и салфетки из настенного шкафчика.

Конечно, с одной стороны я была рада тому, что он делится со мной всей необходимой информацией. Да еще и во всех подробностях. Но с другой стороны я понимала лишь обрывки фраз. За пару недель я точно выяснила, что он становится на редкость словоохотлив в двух случаях — если его член у меня во рту, или если он ест спагетти.

Я, кстати, была абсолютно уверена, что у него самый обычный Эдипов комплекс. Мамочка наверняка готовила ему макароны с мелко-нарезанными сосисочками в детстве, и вот тебе результат. Впрочем, люди с такими вот отклонениями поддавались магипуляции проще всего. Ведь часто они и не знали о наличии этого отклонения. Чем дольше он рассказывал, тем чаще и активнее я начинала кивать, а иногда даже задавала наводящие вопросы. Ну чтобы он не осознавал, какой именно аспект интересует меня больше всего. Хотя интересовало меня все. Мысленно я уже включила счетчик и думала, кому и за сколько я продам все эти данные.

В мониторе моего источника что-то замелькало. Он отложил вилку и написал какой-то ответ. Потом слегка развернул монитор ко мне и предложил посмотреть на какой-то эксперимент. Я была так увлечена подсчетами, что так и не поняла суть эксперимента. Но это было не главное, ведь скрытая камера так или иначе все уловила. Слегка изменив угол съемки, я наконец придвинулась и стала с внешним интересом наблюдать за тем, как кто-то в экране копошится и громко называет коды каких-то вакцин или бактерий.

И тут мой «милый» заговорил.
— Я так рад. Ведь если бы ты уехала из города, мы бы не познакомились, так что эта авария прямо как дар Божий. Хотя ты ведь знаешь, что в него я никогда не верил. Но ты мой ангел.

«Бога нет? Тогда кого мне блядь умолять, чтобы ты заткнулся и перестал трепаться не по делу?» — думаю я, глядя на него с миловидной улыбкой.

Отредактировано Amelie LeBlanc (24 Май 2019 17:02:59)

Пространные объяснения, перемежающиеся со всякими романтическими отступлениями, это, конечно, хорошо, но уже порядком надоело. Я сижу напротив Грегори и думаю: "Блядь, до чего же ты скучный. Тебе же ни одна баба не даст. Впрочем, это и к лучшему. Естественный отбор в действии". Когда мы, наконец, добираемся до самого интересного, в дверь резко входит какой-то мужчина. Сперва я даже обрадовалась небольшой передышке, а потом резко поняла, кто именно стоит сейчас в дверях. И охуела примерно так же, как Джейсон. Хотя, может быть, даже сильнее.

Твою ж мать, Валентайн, ты так и не понял, что нужно стучаться перед тем, как войти — проскользнувшая мысль. Пока мой бывший "напарник" пытался открыть глаза на меня этой дойной корове, я сидела совершенно спокойно. Он как обычно был достаточно экспрессивен, не стеснялся в выражениях и раскидывался удостоверением. Я почти скучала по этому, но нет. Без Джейсона и ФБР на хвосте жилось куда как проще. Ведь я совершенно не люблю работать бесплатно. Еще и на одного и того же клиента. Весьма неблагодарного клиента.

На секунду я обратила внимание на своего "возлюбленного", который ошалело смотрел на документы Валентайна, не понимая, что ему вообще с ними делать. Секунду спустя Джейсон ловко преодолел небольшое расстояние, отделявшее нас, за волосы оттащил меня к стене — я особо и не сопротивлялась, лишь ненадолго скривившись от боли, — а после мы оказались в уже привычной для меня позе. Когда Валентайн хотел что-то знать, он не церемонился. И плевать ему было, что перед ним стоит девушка. Силовое превосходство для меня было очевидно, поэтому я старалась не дергаться. Попытка выбраться из цепкой хватки Джейсона — бессмысленная трата энергии.

— Снова попалась, Амели. Я догадываюсь, что ты здесь забыла, но попасть в оцепление? Не похоже на тебя. Знаю, ты можешь быть убедительной, но сейчас тебе лучше говорить правду. Какого хрена ты тут делаешь? — агент Валентайн был настроен серьезно. За несколько секунд я оценила ситуацию и обратила внимание на то, что Грегори скрылся в коридоре. То ли пошел звать охрану на помощь, то ли решил проверить подлинность документов. Так или иначе, сейчас можно было не бояться говорить правду. Но делать этого я совершенно не собиралась. Это же Джейсон, але. Я не сказала бы ему правду, даже если бы он спросил меня о ебаной погоде, а уж тем более о том, что касается работы. Во-первых, это скучно и неинтересно, а во-вторых, Валентайн же в каждой бочке затычка. И это я еще молчу о его работе на ФБР. С этими ребятами мне вообще никогда не по пути.

— Агент Валентайн, я тоже очень рада вас видеть, — голос слегка хрипит из-за того, что Джейсон пережал мне шею, но даже так в нем слышны легкие издевательские нотки. Я оценивающе смотрю на бывшего напарника — решимость во взгляде и, черт, как же ему идет этот белый халат. Жаль, что мы не успели поиграть во врача и медсестру, пока работали вместе. Сейчас оставаться здесь для меня было абсолютно бессмысленно, но, чтобы вырваться из этой хватки, нужно было как-то отвлечь этого здоровяка.

— Не думаю, что тебе действительно нужно объяснять, что я делаю в кабинете одного из ведущих ученых лаборатории. Ты же вроде не из тех тупых агентов, которым надо все разжевывать и прилагать вещественные доказательства, или работа в ФБР все-таки окончательно поломала тебе мозги? — чувствую, как пальцы вокруг моей шеи сжимаются сильнее. "Мда, ты по-прежнему не умеешь воспринимать мои шутки", — отмечаю про себя с улыбкой. Решаю действовать немного иначе.

— Или это твой способ показать, как сильно ты скучал по мне? Ладно, так или иначе, я бы все равно сказала тебе правду. Я пришла сюда, потому что один из моих клиентов попросил меня выяснить, как долго еще будет это оцепление, и чем именно сейчас занимаются в лаборатории, — я набираю воздух так, словно собираюсь еще что-то сказать, но чувствую минутное ослабление хватки, и с силой отталкиваю Джейсона от себя ногой, быстро оказываюсь около раскрытой двери и протираю покрасневшее горло пальцами. "Если из-за него у меня будут синяки, то я точно пристрелю его во сне. Найду и пристрелю. Или отравлю к чертовой матери. Ладно, сегодня я все равно вряд ли узнаю больше, надо уходить".

Быстрый взгляд и хитрая улыбка, направленные в сторону Джейсона. Милый, я была очень рада с тобой повидаться, но мне пора идти, этот придурок вряд ли расскажет мне больше, а ты и того не знаешь, — снова этот издевательский тон. Я блядь заперта с ним в одном городе. Это же просто пиздец.

Почему ты просто не дашь мне уйти. Ведь в прошлый раз позволил, — простая мысль из подкорки сознания. Джейсон не отпустит тебя, пока не захочет. От Джейсона невозможно сбежать, если он не разрешит. Джейсон камня на камне не оставит, но найдет тебя, если ему это нужно. Это я знала не только из-за того, что сейчас мне не удалось сбежать. Но и потому что уже работала с агентом Валентайном. Он всегда был крут. Резок. Вызывал неприязнь у большинства людей. Но из-за его результативности, списать его просто не могли. Эдакая палочка-выручалочка, цена у которой слишком высока. Цена, которую им приходилось платить. Уверена, за эти годы кое-кто в агентстве стер зубы от ненависти к Джейсону. Я не видела смысла его ненавидеть. Умение закрывать глаза на все — кроме результата — было привито мне профессией. И если его ненавидели, то меня откровенно презирали. Я видела это — читала в глазах всех вышестоящих чинов, с которыми несколько раз меня знакомили. Которые несколько раз пытались провести со мной допрос. Но схожи мы с Валентайном были в том, что и ненависть, и презрение людей усиливалось из-за того, насколько мы были им необходимы. Скорее всего, все эти высокоморальные личности, ограниченные нормами и полномочиями, прописанными в основополагающих документах, просто мечтали посадить нас на цепь как животных. И четко контролировать.

Конечно, я прекрасно осознавала, что со мной будут делать военные. Однако их пытки в любом случае не могли быть более извращенными, чем Джейсон. Они не имели понятия, как меня расколоть. Да и сбежать от них было бы куда проще, чем от него. Но эти блядские наручники. Хитрожопый ублюдок. Из-за них мы оказались на одной стороне баррикад, и мне предстояло вытащить нас обоих. Благо, у меня было несколько универсальных способов сымитировать предсмертное состояние — пару раз приходилось даже притворяться абсолютно мертвой. Но тут этого не требовалось. Важно было лишь, чтобы военные не поняли толком, что со мной происходит, и поверили Джейсону, что мне срочно нужно в больницу.

Неуклюже — блядские наручники! — я достала два шприца с инсулином и один с глюкозой. Моносахарид засунула в лифчик, а вот инсулин вколола сразу. Как только мы приблизились к военным, симптомы передозировки уже начали проявляться. Зрачки постепенно переставали реагировать на свет. Их опасения подтвердила ближайшая медсестра — мы же мать его в лаборатории, и уж они то в курсе, что такое гипогликемическая кома. Спустя секунду лейтенант вспоминает о том, что из-за презумпции невиновности, его скорее всего обвинят в моей смерти. И тогда командовать он сможет разве что оловянными солдатиками.

К его чести нужно сказать, что реагировал он куда быстрее и правильнее, чем большинство людей в подобных ситуациях. Правда, он не думал, что агент ФБР будет помогать мне сбежать. Но это же не его оплошность. Такое впринципе довольно трудно ожидать, особенно с учетом красного отпечатка от рук Валентайна на моей шее — видимо, зря я пыталась вырваться.

В итоге нас все-таки выпустили. Валентайн неуклюже почти тащит меня на себе в машину. Ноги еле двигаются. Полное отсутствие сил. Одной рукой я достаю шприц с глюкозой и  трясущимися от тремора руками все же попадаю в вену. Вид у меня довольно не презентабельный, но вскоре я могу не волочиться по асфальту, опершись на агента ФБР, а более-менее самостоятельно перебирать ногами. Правда, краски перед глазами сгущаются все сильнее. Ладно, потом подумаю, как от него сбежать. Сейчас нужно привести себя в порядок.

Валентайн пропустил меня вперед, а сам залез следом — снова эти неудобные наручники чертовски нам мешали. Впрочем, моя левая рука сейчас была скорее легкой полумертвой конечностью, управлять которой было проще простого. Пока Джейсон разбирался с ключами, я начала рыться в своей сумке, а потом в бардачке. Ни одной шоколадки? Валентайн, ну твою ж мать. Я облизываю губы и силюсь заговорить — выходит херово, но надо бы дать этому тупому придурку понять, что в целом я все еще имею все шансы сдохнуть.

Прямо сейчас мы едем в самый ближайший магазин. И расстегни наручники, я от тебя никуда не сбегу — ты зайдешь внутрь и найдешь шоколад. Любой. Можно сладкую газировку тоже. Мне нужен сахар, иначе я на самом деле потеряю сознание и умру, — тон, не позволяющий спорить. Голос почти мертвый. Только сейчас я подумала, что у него наверняка есть запасной ключ, но он все равно вряд ли мне поверит. Даже увидев все своими глазами. Впрочем, я ведь действительно могла провернуть такую вот двойную аферу и наебать их всех. Но только это был не тот случай. Просто сними эти наручники с себя, а меня прикуй к двери или к чему-нибудь еще. Но в магазин я с тобой не дойду, — Валентайн резко газует. Я чувствую, как меня вжимает в кресло. Пытаюсь вспомнить, где здесь ближайший магазин. Но мозг постепенно отказывает — недостаток сахара очень сильно сказывается на мышлении. Ты бесишь меня, Валентайн. А это чревато.

Отредактировано Amelie LeBlanc (27 Май 2019 12:26:17)